Степь.

18 мая — День памяти и скорби крымскотатарского народа

Степь. Крымская степь. Бесконечная, как тоска по Родине. Как тоска от безответной любви. Как одиночество. Степь, степь… Холмистая, с ржаво-серыми осыпями курганов, гулом проводов, нитью горизонта с гуашевой линией моря.

Сколько раз снилась ему эта степь, родные лица, сколько раз он просыпался весь в слезах, подолгу всматривался в темноту, потом доставал из-под подушки фотографию. Все пятьдесят лет, рассматривая старый снимок, он разговаривал с каждым, кто запечатлён на нем, и потом, после долгих разговоров, проводил ладонью по осыпающемуся глянцу, вытирал лицо от слез и обещал, горячо обещал вернуться туда, где вставало солнце над степью, где зрели жёлтые помидоры, и мама, ласковая мама, одевая на его голову такъие с кисточкой строго наказывала идти в мечеть на пятничный намаз.
Вот она, эта фотография, где все ещё живы. Спокойные, мужественные лица. На заднем фоне подвода с дровами, белёные стены величественной мечети, мальчуган в тюбетейке, взмах руки и открытая улыбка…

Весна. Очередная весна, но почему она опять не радует? Жданов проводит затвердевшими пальцами по датам, и, дойдя до отметки 18 мая, бессильно опускает руки. Содрогаются плечи от беззвучных рыданий, руки ищут носовой платок, а в ушах по-прежнему стоит непрекращающийся стон.
Что его держит в этом степном краю? Кого ждёт он под сырыми сводами брошенной мечети долгими черными ноябрьскими ночами Кому молится он, когда понимает, что смерть близко? Перед глазами все стояла картина, когда сносили минарет мечети. Страшный гул гусеничных тракторов, натянутые тросы и грохот падающих вековых камней. Горстку древних валунов он свалил под забором и укрыл брезентом.

Стираются от слез лица на старом фото, что хранит он в укромном уголке бывшей мечети, превращённый в склад с селитрой и солью. Никому он не рассказывает о том, что почти пятьдесят лет каждую ночь он разговаривает с каждым из тех, кто смотрит со снимка ему прямо в душу. Жизнь такая долгая, мучения бесконечны. Он уже давно не встаёт, глядит безразличными глазами в окно, откуда открывается вид на древнюю мечеть.

«К вам пришли», — доносится голос. На пороге фигура человека.
«Чарли Чаплин», — мысленно пошутил он, увидев мужчину маленького роста в шароварах и больших галошах.

«Селям аллейкум, товарищ Жданов», — сказал мужчина и поднёс к его губам кружку с водой. «Мы вернулись». Закружились в бешеном танце стены, заплясала перед глазами лампа, тысячи игл вонзились в сердце.
«Юсуф», — прошептал он и посмотрел на календарь.
Маленький мужчина поправил под его головой подушку, перекинулся парой слов с женщиной, сидящей у постели больного, и, придерживая тюбетейку с кисточкой, вышел за порог.

«Вернулись. Я знал, я верил, что они вернутся», — повторял Жданов. Силы ненадолго вернулись к нему. Оперевшись на толстый ореховый сук, он двинулся к сельской мечети. Там накрывались столы, трещали дрова под чугунными казанами, сновали люди.

При его появлении Жданова все смолкли. Он стоял в центре маленькой площади перед мечетью и свет качающихся ламп искажал его лицо. Он медленно достал из нагрудного кармана фотографию, которую хранил почти пятьдесят лет. «Я всех помню поимённо. Где они, остался ли кто живой?», -спросил он.

Все вокруг молчали. Он слышал, как бьётся его сердце, как пульсирует кровь в висках.

Откуда-то вынырнул «Чарли Чаплин». В его руках была фотография. Группа людей, мужественные лица, и мальчуган в тюбетейке с кисточкой, взмах руки и открытая улыбка.

«Я вас ждал», — сказал Жданов. «Я вас ждал все эти годы, чтобы попросить у вас прощения за снесённый минарет и попранные могилы. Да, ваш Аллах меня за это не простит. Но я все эти годы надеялся, что меня простите вы. Я верил, что, когда вы вернётесь, я расскажу, как опустел без вас Крым, как осиротела степь и почернело море», — повторял он. И рассказал, как в ту же ночь после сноса минарета перестали слушаться руки, отказали ноги и отнялся язык.

Он плакал. Плакали все. Плакали и обнимали его, и он понял, они его простили.

С того дня прошло ещё 30 лет. В мечети хранится фотография, на которой группа мужчин. Спокойные мужественные лица. За их спинами белёные стены древней мечети. Уже давно нет никого, кто на этом фото, лишь состарившийся мальчуган в тюбетейке с кисточкой до сих пор охраняет мечеть. И делится с редкими заезжими гостями этой грустной историей.

ЗераЭмирсуин

2017, Крым, Ак-Мечетский (Черноморский р-н), с. Керлеут (Водопойное)